Элизабет Гилберт: «Я белая и богатая – какая сложная ситуация!»

Автор бестселлера «Есть, молиться, любить» Элизабет Гилберт и публицист Александр Цыпкин поспорили о том, можно ли быть обывателем, как смириться с высокомерием и стоит ли волноваться о потере романтики, когда женщины мечтают убить тех, кто их мучает.

О традициях, недовольстве жизнью и духовном высокомерии

Александр Цыпкин: Сегодня общество в духовной жизни, женском выборе и толерантности напоминает маятник, который из одного экстремума улетел в другой. Похожее происходит и в развитии личности. Всем ли нужно менять свою жизнь ближе к 40 годам? Есть ли сегодня право быть обывателем?

Элизабет Гилберт: Давайте говорить «быть традиционным», так вежливее.

Если вы стремились купить дом, создать семью, выстроить отношения с партнёром, это у вас удалось и вас всё удовлетворяет – нет проблем, вы победитель и не о чем беспокоиться. А у меня проблемы были. Я думала, что такая жизнь мне подойдёт, потому что она подошла моей матери, сестре, друзьям.

Оказалось, что я совсем не такая, как сестра, мать, друзья и соседи. Эта схема для меня не сработала. Сегодня я пятидесятилетняя женщина, живу одна, пишу книги, медитирую, молюсь, вокруг меня не бегают дети, и я очень счастлива.

Александр Цыпкин: Как отличить банальное неудовольствие и каприз от действительно проблемной ситуации в жизни? На основании чего сделать вывод?

Элизабет Гилберт: Хотелось бы дать простой ответ, но, конечно, его нет. Жизнь – не наука, а искусство. Это не оркестр классической музыки, а джаз. Единственный честный и смиренный ответ на этот вопрос: «Я не знаю».

Тем, кто сейчас страдает, хочу сказать: не сдавайтесь! Бывает, мы живём в боли, и можно это принимать или не принимать. Для себя я решила, что некий уровень боли для меня неприемлем, и мне понадобилось 20–30–40 способов, чтобы выбраться из этого.

Александр Цыпкин: Многие люди живут в целом без боли, но не ощущают счастья. Эта ситуация требует решения?

Элизабет Гилберт: Не уверена, что жизнь должна заставлять нас чувствовать себя хорошо или плохо. Главное, что жизнь даёт возможность чувствовать в принципе.

Люди, которые не чувствуют много боли, также не чувствуют много удовольствия. Думаю, они сделали выбор не чувствовать вообще.

Каждый выстраивает собственную стратегию жизни, и я не хочу никого судить.

Опять же, для себя я решила, что буду чувствовать, и, например, перестала употреблять алкоголь. Хочу жить так, чтобы я всегда присутствовала – в трудные и в прекрасные моменты жизни.

Я хочу испытать весь спектр своей человечности и ради этого готова пожертвовать комфортом, готова брать на себя риск чувствовать.

Александр Цыпкин: Что делать паре, в которой мужчина материалист-агностик, а женщина идёт по духовному пути? Как с этим справиться?

Элизабет Гилберт: Для меня, чтобы любить человека, необязательно верить во всё, во что верит он. На этой планете живут 7 миллиардов человек, у каждого из нас свой мир, и мой мир не должен совпадать с вашим.

Проблема – если один из пары или оба считают, что должны верить в одно и то же.

Александр Цыпкин: Сталкивались ли вы с понятием «духовное высокомерие»?

Элизабет Гилберт: Я испытала все типы высокомерия. У меня есть лучшая подруга – жизнь, которая отлично справляется с тем, чтобы сохранять моё смирение.

Каждый раз, когда я узнаю что-то новое, считаю себя мудрой, а во мне разыгрывается высокомерие, жизнь возвращает меня с небес на землю.

Как на ринге: я выхожу, наполненная этими чувствами, и жизнь «вламывает» мне по лицу. Я падаю на мат – и снова полна смирения.

О насилии, расизме и потере романтики

Александр Цыпкин: У меня был фильм – короткая версия истории Анны Карениной, где она расправляется со всеми. Сажает в тюрьму Каренина и убивает Вронского, кидая его под поезд.

Мы выиграли большое количество международных фестивалей везде, где было женское жюри. Это была определённая провокация, потому что Вронский, безусловно, не заслужил быть убитым. Он просто бросил женщину. Но она его убила, и зрители её поддержали.

Где-то глубоко внутри женщины превратились в убийц – я имею в виду тот самый маятник. Как мы видим Америку из России: те, кто раньше подвергался дискриминации, теперь дискриминируют тех, кто это делал.

Элизабет Гилберт: У вас возникла проблема с тем, что жёны убивают своих мужей?

Александр Цыпкин: К счастью, пока нет.

Элизабет Гилберт: А у вас ещё есть проблема, когда мужья убивают жён?

Александр Цыпкин: Безусловно, семейное насилие связано в основном с насилием со стороны мужчин. И всё же… Недавно мой приятель сказал, что у него в Америке три большие проблемы: он белый, он мужчина и он достаточно богат. Повторюсь, это видение из России. Так ли это?

Элизабет Гилберт: Могу поделиться своим опытом. Думаю, можно реагировать двумя способами.

Первый – сказать: «Какая сложная ситуация: я белая и богатая, подвергаюсь давлению, меня обвиняют», почувствовать к себе жалость и спрятаться в пузыре, в котором живу.

Второй – задать вопрос: «А чем я могу быть полезной? Как я могу посвятить свою жизнь и привилегии, чтобы помочь не-белым, женщинам или тем, кто живёт в бедности?» Для меня ответ на этот вопрос – служить.

Я лично не могу сказать, что все против меня. Все пытаются выжить в этой ситуации, но это правда, что темнокожие люди подвергались притеснению долгое время.

Александр Цыпкин: Вопрос по харассменту и маятнику. Возможно, нам неправильно кажется из России, но скоро в Америке для того, чтобы поцеловать девушку, мужчина должен будет спросить разрешения, а это убивает всю романтику. Является ли ситуация борьбы с харассментом радикальной и не может ли это убить начало отношений?

Элизабет Гилберт: Реальность ставит перед нами серьёзные проблемы, и перед тем, как задумываться, что может нарушиться романтика, надо решить более важные вопросы.

Огромное количество женщин подвергаются насилию на протяжении тысяч лет. Нужно задуматься, как справиться с этой проблемой, но пока мы не знаем, как это сделать.

Я не переживаю о будущем романтики. Мы такие существа, что всегда найдём выход.

Я переживаю о будущем насилия. Это проблема, которую необходимо решить вместе.