Ингеборга Дапкунайте: «Как постигнуть искусство жизни»

О том, как множество чужих прожитых жизней учат прожить свою, – в конспекте Ингеборги Дапкунайте.

Моя работа – изображать других людей. Я занимаюсь этим значительную часть времени. Но самое главное – я эту работу невероятно люблю, именно это движет мной. Самое ценное в ней – это общение с людьми

Я – рассказчик сказок. Только при помощи телевидения, кино и театра этот рассказ становится богаче. Я становлюсь частью сказки. Она может быть грустной, весёлой, философской. Но она всегда остаётся средством, через которое мы с вами общаемся.

Искусство всегда остаётся способом общения людей

Обязательное условие моей работы – полное вовлечение. Поэтому мой лучший проект – тот, в котором я занята сейчас.

Мне очень повезло в выборе профессии. Это, возможно, было предопределено ещё в детстве. Моя бабушка работала в театре оперы и балета в Вильнюсе. Она руководила труппой оперных певцов. Я проводила там всё время.

Когда мне было 4 года, мальчик, игравший сына мадам Баттерфляй, уехал и нужно было искать нового. Этим мальчиком стала я.

Мне очень нравилось быть на сцене. Я знала театр как свой дом. Отведите меня в это здание сейчас, поставьте в подвал – я найду все пути оттуда. Роль моя тогда заключалась в том, чтобы любить свою сценическую маму.

Дело в том, что когда мадам Баттерфляй кончает с собой, её сын подбегает к ней, а певица в это время поёт арию. А поскольку все, кто исполнял эту роль, пели очень страстно, меня постоянно оплёвывали. Но я должна была стараться не моргать и всеми силами любить свою «маму».

Когда мне исполнилось 11 лет, я чересчур выросла для этой роли. Так я усвоила для себя первое правило шоу-бизнеса:

Сначала на тебя плюют, а потом ты становишься слишком старой

Мне посчастливилось брать интервью у Джона Лассетера, одного из основателей студии Pixar. Я спросила, что им движет. Он рассказал, что с детства ему нравилось развлекать других людей. И теперь это стало для него делом жизни. Моя судьба в этом отношении похожа.

В детстве мне давали простые игрушки, теперь они стали дороже. Так, если в детстве я играла в доктора с пластмассовыми шприцами, то теперь шприцы настоящие. А однажды для сцены родов даже силиконового ребёнка сделали.

Чтобы истории, которые я рассказываю, взаимодействовали со зрителем, он должен сочувствовать герою, любить его либо, наоборот, ненавидеть.

У героя всегда есть цель. На персонажа без цели неинтересно смотреть

Цель может быть разной. Например, Золушка хочет стать принцессой, гладиатор – свободным, а Большой Лебовски – пить пиво и играть в боулинг. То же самое в нашей жизни.

Меня часто спрашивают, в чём разница между кино и театром. Отвечаю: практически ни в чём. И там, и там я играю своего персонажа. В театре моя аудитория – это зрители в одном помещении. И моя энергия заполняет собой это помещение, но в первую очередь идёт к партнёру. В кино она идёт только к партнёру, и я позволяю камере наблюдать за нами.

В кино много ненатуральных вещей, очень отличающихся от жизни. Например, знаменитый кадр из «Унесённых ветром», где Вивьен Ли целуется с Кларком Гейблом, снимали, когда Гейбл стоял на тумбочке.

Но главное и в кино, и в театре – существовать в данный момент. У персонажа нет прошлого и будущего, у него есть только сейчас. Ему нужно полностью быть в этом моменте. Я иногда пользуюсь этим в жизни.

Когда я существую на сцене, я чаще всего проживаю абсолютно другой период жизни за очень сжатое время: например, жизнь человека за три часа. Это очень концентрированные события.

Самое важное для меня в жизни – чего-то хотеть.

Для меня в этом отношении пример – моя бабушка. Она родилась в 1905 году. И когда ей было 102 года, она неважно себя чувствовала, её беспокоили различные боли, она говорила: «Я всё понимаю, но каждый раз, когда я ложусь спать, я очень хочу утром проснуться». И я бы тоже хотела в свои 102 года уходить спать с желанием проснуться.