Марат Жыланбаев: «Как продолжать свой путь вопреки всему»

Марат Жыланбаев – семикратный рекордсмен «Книги рекордов Гиннесса», единственный в мире, кто в одиночку пробежал все крупнейшие пустыни в мире, рассказывает, как ему удавалось преодолевать испытания в своей жизни.

Многие коучи говорят, что главное в жизни – мечтать и верить. Самураи и монахи утверждали обратное: главное – выбрать путь и не сходить с него. Я не знаю, что важнее. Я просто поделюсь своей историей, а вы сами решите, мечта это или путь.

Я рано потерял родителей. Это случилось, когда я должен был идти в первый класс. В тот момент меня забрали в детдом. Мы жили в комнатах по 30 человек. Уединиться было негде. В школе из-за сильного стресса я ничем не мог заниматься, кроме рисования. Любовь к этому мне привила ещё мама, она часто давала мне поручения нарисовать что-то за минуту.

Учителям моё хобби не нравилось, они били меня по рукам указками, отбирали рисунки. Но я продолжал рисовать. Первый класс я закончил на двойки. Пятёрка была у меня только по рисованию.

Я был двоечником, меня хотели оставить на второй год либо перевести в другую параллель, где учились дети с задержками в развитии. Но за меня вступилась учительница, и меня оставили.

Лучше учиться я не начал, но отдушиной для меня стали книги. Сперва я прочитал всю библиотеку в детдоме. Потом начал ходить в городскую библиотеку. Я читал не только художественную литературу, мне очень нравились биографии художников эпохи Возрождения. Эти книги меня вдохновляли, я понимал, что нужно развиваться, расти над собой, чтобы хоть немного приблизиться к моим кумирам.

Ещё я часто сбегал из интерната. Мне было слишком тесно в нём. Напарников у меня получалось найти, когда я задумывал побег на пару дней. Но мне этого было мало. Я хотел больше – на месяц-два. В это время я либо собирал бутылки, либо немного подворовывал. Я сбегал очень далеко, в другие города. Например, в Алматы. А однажды я залез в товарный поезд с углём, который шёл в Новосибирск. Но меня всегда возвращали.

После детского дома я поступил в училище на токаря. Просто оттуда пришёл физрук и сказал, что им нужны спортсмены. Там нужно было сдавать нормы ГТО. Я не умел подтягиваться – у меня получалось всего шесть раз. Я договорился с товарищем, который мог сделать 12 раз, тренироваться вместе. Мы должны были делать по 100 повторений и каждый день прибавлять по 10 дополнительных. Он сдался на третий день. А я прозанимался весь месяц до конца, хотя уже на третий день у меня срывались кровавые мозоли. Но мои тренировки закончились за день до сдачи норм. И спустя этот месяц я подтянулся снова всего шесть раз. А спустя несколько дней я увидел, как другая группа сдаёт нормативы. У них очень плохо получалось, один-два раза. Физрук позвал меня, чтобы показать, как надо, – знал, что хотя бы шесть я смогу. А я подтянулся 50. Это был рекорд училища.

Потом я решил заниматься спортивным ориентированием – и стал чемпионом СССР.

Я любил рисовать карты ещё в детском доме, устраивал своего рода квесты своим друзьям. Поэтому мне легко было их читать. Но тренер сказал, что мне нужно научиться хорошо бегать. Тогда я пошёл в марафонскую группу, но мне не нравилось там заниматься. Я видел, как люди уходят, и тоже решил уйти. В тот же день тренер сказал мне, что я буду следующим слабаком, который уйдёт. Тогда я решил не сдаваться ему назло. Я продолжил бегать и так и не бросил до выпуска из училища.

Один из учителей сказал мне, чтобы я лучше учился, потому что, если я выпущусь с первым или вторым разрядом, я буду получать копейки. Я спросил, можно ли выпуститься с четвёртым. Мне сказали, что этого в истории училища ещё не было. Тогда я пошёл к одному из мастеров, который вытачивал удивительно красивые детали из бронзы. Он не работал с железом, потому что у него была аллергия на ржавчину. Я поймал пчелу, зажал её в руках, которые моментально опухли от укусов, пошёл к врачу и сказал, что у меня такая же аллергия. Мне дали справку, и теперь я занимался с этим мастером. Он дал мне нержавейку, и я начал вытачивать детали из неё. В училище были и чертёжницы, которым мы вытачивали детали по их чертежам. Одна была моей хорошей знакомой – я нарисовал ей три портрета. И когда я выточил свою деталь, попросил сделать под неё задание. Она замеряла с микрометром. Этот чертёж мне нужно было показать выпускной комиссии. Саму деталь можно было не показывать, этого никто не делал. Но я принес её. Мне даже не дали толком про неё рассказать. Я выпустился с четвёртым разрядом.

Я поступил в институт физкультуры – в художественном не было общежития. Но даже там я больше рисовал, и все говорили, что я не спортсмен, а художник. Затем была армия. Моя часть была в городе Отар. Однажды туда прилетел генерал и спросил, кто умеет рисовать. Из строя вышли 15 человек. Тогда он спросил, кто рисует лучше всех. Шаг вперёд сделал только я. Просто я не видел никого, кто рисовал бы лучше меня. Ему нужен был портрет его жены. Я сделал это, и меня перевели на службу в Душанбе, где я почти всё время рисовал портреты жён офицеров, наглядную агитацию и карты.

После армии я продолжил рисовать. В Экибастузе организовали выставку. И я отправил туда свои картины. Их выставили даже не в зале, а в коридоре. Однако они всё равно собрали наибольшее количество отзывов, и меня должны были отправить в Алматы на выставку. Но отправили директора местной художественной школы, потому что у него было образование, а у меня нет.

С выставки украли три картины. Все – мои. Я не знал, радоваться или огорчаться

Однако мой знакомый помог мне отправить картины на выставку в Ленинград по линии комсомола.

Однажды я увидел объявление в журнале «Советский художник» о выставке-продаже в ФРГ. Организатор вернисажа предложил поучаствовать в нём художникам из СССР. Но с ним нужно было связаться по факсу, это всё контролировалось сотрудниками КНБ. Во время Олимпиады-80 в Москве открылись факсы для всех, и тогда я поехал туда и связался с немцами.

Я за месяц нарисовал 30 картин, за каждую из них я получал по $100 – около 1000 рублей при средней зарплате в сотню по стране.

Так я неожиданно для себя стал валютчиком, потому что в сберкассе доллар стоил 85 копеек, а на чёрном рынке – 10 рублей. Я связался с фарцовщиками и тоже стал этим заниматься. Когда меня поймали в первый раз, мне сказали: «Десять лет или весь товар». Я всё отдал. Когда я попался во второй раз, решил бросить это дело.

Когда я только начинал работать художником, я решил открыть клуб любителей бега.

Он был абсолютно бесплатным. Я писал картины ночью, спал до обеда, вечером тренировал. И мой клуб вошёл в десятку сильнейших в Советском Союзе.

Мы организовывали крупный марафон в нашем городе, съезжались люди со всего СССР. У нас были крутые призы: «Жигули» за первое место, мотоцикл «Урал» – за второе, музыкальный центр – за третье. Было обидно, потому что моим подопечным не удавалось победить.

Тогда я решил разработать методику, как за год из обычного марафонца стать супермарафонцем. Никто не верил, что она сработает, все говорили, что человеческий организм не способен это выдержать.

Тогда я решил проверить её на себе. Я решил год позаниматься с самим собой. Я был совой, стал жаворонком и потом пять лет вставал в 3:50. К концу года я планировал пробегать за день 42 км. Было очень трудно, порой казалось, что я должен сдаться или умереть. Но я много советовался, много читал, узнавал. И я справился.

Я понимал, что в борьбе с самим собой и своими пределами нужна методика, и именно эта методика помогла мне стать тем, кто я сейчас.

Я считаю, что всем надо бегать, потому что это полезно. Моя цель – научить весь Казахстан бегать. Нас никогда не учили бегать. В школе все бегали километр – это стресс для неподготовленного организма, 90% не могут это сделать нормально. Получается у 5%, и ими потом занимаются, а об остальных не думают, и они перестают бегать.

Тогда я начал участвовать в марафонах. Я должен был побеждать в них, но занимал вторые места. Мне не хватало опыта. В марафоне на Эльбрусе я завоевал серебро, хотя никогда не был в горах.

Одним из самых сложных в моей жизни был ультрамарафон в Долине Смерти на 217 км. Это самое жаркое место на Земле. И я был единственным, кто бежал этот марафон без воды с собой. Эта моя особенность многих удивляла, другой марафонец – Джозеф Оукс, который проехал из Москвы до Ташкента на велосипеде, – прозвал меня из-за этого Camel. Просто во время тренировок я заметил, что бутылки тормозят меня, и стал бегать без них. Организм ко всему привыкает.

В тот год была самая жаркая температура за всё время этого марафона. Я вырвался в лидеры и хотел поставить рекорд трассы, но на 40-м километре меня тут же накрыл тепловой удар. Меня откачивали полчаса, я потерял всю влагу в организме. Но я поднялся и бросился бежать. Я был последним, снова обошёл всех, но у меня случился ещё один тепловой удар. После одного никто не бегает, не говоря уже о двух. Но я снова встал и продолжил свой путь. Я уже пил воду, но в организме не хватало соли, и она просто вытекала из меня. Я опять выбился в лидеры, но моё состояние дало о себе знать, и у меня начались судороги на обе ноги.

Мы финишировали ночью на горе Уитни, 3000 м. Хорошо, что я её не видел. Я не бежал, не шёл, я ковылял. Я смог пересечь финиш. Но был только вторым.